Отсекая лишнее

Директор училища в исправительной колонии, мастер в колледже: говорим с наставником будущих токарей РПЭКа

Резные балясины и метизы всех видов, детали двигателей, штуцеры, фланцы – все это работа токаря. Под его резцом приобретают форму дерево и металл, пластмасса и даже смола. Сегодня будущих токарей в Рыбинском промышленно-экономическом колледже обучает 61-летний Андрей Геннадиевич Романовский.

Мастер производственного обучения помогает подросткам освоить три профессии: токарь, фрезеровщик, оператор станков с ЧПУ. Зарплаты в этой сфере достойные, так, вакансия токаря-карусельщика в регионе обещает от 300 тысяч рублей.

— Без токаря на заводе никак, его профессия не устаревает. И сегодня машиностроение держится на токарях-фрезеровщиках, — рассказывает наставник. — Бывает, у подростка нет мотивации «отучусь и скорее зарабатывать!» Он приходит в колледж, потому что родители давят, да и в школе мальчишек с неважными отметками теперь не оставляют. Вот и идут они к нам, даже не осознавая, что за специальность получат. Первым делом мы их успокаиваем, рассказываем о профессии – что она перспективная, прибыльная.

И на самом деле творческая. «Берем железную болванку и отсекаем от нее все лишнее», — улыбается наставник, повторяя слова Микеланджело. Он легко вскакивает, приносит металлические заготовки-болванки – это будущие детали, выкладывает на стол резцы – старого и нового образца.

— Старые резцы приходилось постоянно точить после работы. У новых мы просто меняем режущий край, очень удобно. А болванки для практики студенты готовят сами – пилят трехметровые металлические пруты на куски по 10 см. Приучаются к самостоятельности, сейчас ее детям так не хватает, — говорит мастер.

«Старые резцы приходилось постоянно точить после работы. У новых мы просто меняем режущий край»

Романовский часто сравнивает советских подростков и сегодняшних 9-классников.

— Я пришел сюда мальчишкой, не умел ничего, а в училище пришлось самим и стены красить, и стекла вставлять. Мы здесь взрослели: заходили несмышленышами, получали профессию и выходили зрелыми молодыми людьми с опытом и перспективами, — рассуждает мастер.

Вся его жизнь связана с этим учебным заведением. В конце 1970-х он учился в училище № 32 на токаря, 10 лет отработал тут наставником. В девяностых заводы банкротились и закрывались, профессия токаря ушла из списка престижных, набора студентов не было, пришлось уволиться.

И оказалось, что надолго. Профессию Романовский не сменил, зато кардинально поменял место работы. 26 лет трудился в тюрьме, обучая профессии осужденных в рыбинских колониях. Со временем возглавил училище № 51 в ИК-12 – трудился там замдиректора, затем директором.

— В ИК за соседними станками могли оказаться военный с высшим образованием и с трудом читающий цыган. Их объединяла высокая мотивация: ведь из 1500 человек я набирал группу в 25 учеников, до мастерской доходили самые заинтересованные. И все ждали от тебя простого общения, человеческого отношения, — рассказывает рыбинец. — Могу похвастать: моя первая группа закончила обучение на 4-5, а ведь они изучали и черчение, и электротехнику. И занятия вели разные педагоги, не только я.

И все же в 60 лет Андрей Геннадиевич Романовский решил сменить кабинет директора на мастерские колледжа.

в мастерских РПЭК

«Вернулся к истокам, — улыбается специалист. — Здесь и стены помогают, все преподаватели знакомые, педагог физики еще меня учила». Спустя 30 лет он снова общается со студентами. Ему опять нужно искать подход к подросткам – таким сложным, капризным, погруженным в гаджеты. По его словам, раньше отношения учащихся с мастером были другими – более семейными, уважительными.

— Раньше группа была практически одной семьей. Когда я учился, мастер – Борис Несторович Суханов – был нам вторым отцом, отвечал за нас головой. Он контролировал, как мы пообедали, провожал на занятия, если пропускали – шел домой или даже к родителям на работу. И мы его старались не подвести. Своим подопечным я хотел быть старшим другом. Моим первым выпускникам уже по 55 лет, до сих пор с ними общаемся, они охотно помогают – и мне, и училищу. Словом, раньше мастер с учеником был накоротке, его слово — закон. Сейчас степень близости мастера со студентами другая, долго приходится налаживать с ними контакт, чтобы подростки прислушивались к советам, наставлениям. Они будто погружены в себя, не так открыты, как мы когда-то, что еще усугубляется телефонами, — сетует наставник.

А рассеянным или самонадеянным рядом со станком делать нечего – ведь это источник повышенной опасности.

— Станок настолько мощный, что если он закрутит твой халат, то легко через себя перекинет. Травмы начинаются у токаря, когда он перестает бояться, так что лучше опаску всю жизнь сохранять. У нас даже стружкой можно пораниться. Рукой нельзя смахивать ее, есть крючок для отвода стружки, — рассказывает мастер.

фрезерные станки в РПЭК

И все же какой он, успешный токарь?

— Ему нужны хороший глазомер, мелкая моторика, внимательность. Идеальный токарь – флегматик, хотя он и будет делать долго, зато аккуратно. А холерик сделает быстро, но небрежно, с погрешностями. Моя задача – выявить у ребят сильные стороны и скорректировать недостатки, — рассуждает наставник.

Трудностей даже у такого опытного мастера по-прежнему хватает.

— Дети сегодня неважно знают математику, плоховато считают в уме, не могут прибавить десятые доли. Привыкли к калькулятору. И черчения в школе нет – а это основа нашей профессии. Ребят с нуля учим, как читать чертеж, — говорит рыбинец.

Чтобы помочь студентам, Романовский создал свою систему, задачник – получилось личное пособие для каждого учащегося. Перед практикой ученик получает свою тонкую папку с чертежами семи деталей. За месяц он должен их выточить, отфрезеровать. А студентки-контролерши проверяют их на соответствие чертежу.

И все же наставник не в силах передать студентам все знания – по новым программам на практику полагается намного меньше часов. Первый год студенты колледжей теперь проходят программу 10-11 классов, к мастерским даже не подходят.

первые детали, выточенные на станках, бывают несложными

— Сравните, в ИК на токаря 3-го разряда я учил 9 месяцев: 360 часов учебной практики + 440 часов производственной практики. Сегодня в колледже учебная практика токаря длится 144 часа, а производственная – всего 108. Вот и подумайте, чему мальчик научится за 252 часа. Получается, теперь колледж – это продление школы в мягком варианте, где и на науку не упирают, и учат лишь азам профессии, — рассуждает Андрей Геннадиевич.

Выход нашли в «ОДК-Сатурн»: юный токарь после колледжа год проводит в учебном центре, где его растят до нужного уровня. «Получается, мы учим азам, а на заводе его доращивают под свои нужды», — говорит мастер.

По-прежнему приходится учиться и опытному Романовскому.

— За минувший год раз пять учился, даже в Новосибирск на семинар съездил. И это не просто отсидеть на задней парте ради корочки – вижу в этом большой практический смысл, — говорит наставник. — Подсмотрел, как сибирские коллеги учат ребят, по каким чертежам, переработал немного – теперь веду занятия по ним. Очень полезно. Нет, отдыхать мне еще рано.

«болванки студенты готовят сами – пилят трехметровые металлические пруты на куски по 10 см»