Пора под Вологду: противники возвращения «Троицы» поедут на север

Для осознания и просветления.

Вчерашняя новость о том, что икона «Троица» работы Андрея Рублева будет передана РПЦ, продолжает будоражить умы. События, впрочем, идут своим чередом: уже на эту Троицу, 4 июня, икона будет торжественно перевезена в Храм Христа Спасителя на несколько недель, а потом отбудет в Троице-Сергиеву Лавру в Сергиевом Посаде, откуда и была изъята в 1929 году.

Специалисты-музейщики в ужасе, все хором (включая недавно назначенную на пост директора Пушкинского музея энергичную и здравомыслящую Елизавету Лихачеву) говорят, что икона будет утрачена, что ее состояние плачевно (доски разваливаются, и красочный слой отходит), и только музей подходит для ее хранения и экспонирования — «как реанимация для больного» (именно такие метафоры используют сетевые культурологи и искусствоведы).

Но позвольте! Ничуть не умаляя роли и значения культурных институций и тех людей, которые там служат, скажу: коллективный алармизм настораживает. Мне кажется, они видят в этом посягательство на свою вотчину и инстинктивно ему сопротивляются. Какие-такие условия хранения и содержания обеспечивает Третьяковская галерея, которые технически нельзя было бы воссоздать в церкви? Почему нельзя забрать икону вместе с тем боксом и оборудованием, что поддерживают подходящие условия? Наверняка в Лавре найдется пара розеток, к которым все это можно подключить. А специалисты, которые обслуживали эту икону до сих пор, наверняка смогут заниматься этим и дальше, только не в помещениях музея, а на территории монастыря. У РПЦ есть неограниченные финансовые возможности для организации наилучших условий обслуживания и реставрации вновь обретенной реликвии. Речь вовсе не идет о том, что огромную икону XV века приколотят гвоздями или приклеят на суперклей посреди иконостаса и позволят молящимся физически ее касаться.

Все мы видели, как во всем мире в значимых храмах находятся in situ произведения великих художников не только XV века, но и гораздо древнее. Они, собственно, и гораздо популярнее, в том числе и потому, что находятся на своих местах и действуют на зрителя всем спектром, задуманным их авторами. Как-то же справляются с их хранением и обслуживанием?

Помещение шедевров и реликвий в музейные саркофаги — это вообще колониальная задумка XIX века, под соусом которой сначала натащили великих древностей в главные столицы Европы, а потом уже принялись защищать и свои локальные артефакты. «Троица», хранящаяся в музее, для всех, кроме узких специалистов, — это бледная доска с темными ликами, на которой что-то сложно-религиозное нарисовано. Залы с иконами в музеях проходят обычно быстрым шагом, поскольку все скопом, в отрыве от духовного контекста, они не слишком завлекательны для зрителя, пришедшего на очередную модную и яркую выставку.

Безусловно, мы все должны быть благодарны музейщикам за спасение и сохранение иконы Рублева в 1929 году, честь им и хвала. Но сегодня, когда появились такие возможность и желание, можно только приветствовать возвращение иконы к жизни. Потому что икона может жить в храме, а в музее она может только храниться. Как и всему живому, когда-нибудь и этой доске будет суждено погибнуть от старости и эрозии — и это будет грустный, но естественный процесс. Как увядание красивого букета живых цветов, который, несмотря на его очевидную смертность и конечность, каждый из нас предпочтет вечно красивым пластмассовым цветам.

Если же вы далеки от метафизического мышления и предпочитаете видеть в «Троице» Рублева исключительно шедевр древнерусского искусства, то и тут вам не стоит возмущаться. Доступ к созерцанию шедевра не прекратится, только вы будете наблюдать его в соответствующем культурно-историческом антураже — это сейчас очень модно. Кроме того, с точки зрения искусства даже полезно, чтобы какие-то вещи время от времени гибли, освобождая место новому. Я, конечно, не призываю к вандализму, но кризис современного искусства происходит не в последнюю очередь оттого, что победила музейная концепция и прервалась цепочка разрушений и создания на их месте нового.

Так что это повод съездить посмотреть на «Троицу» в Сергиев Посад, а там, может, любители Рублева, так горько сожалеющие о переезде иконы, и до Ферапонтова монастыря доберутся.

Он ошеломительный, а восхищенных толп не наблюдается, хотя именно там мне стало понятно, почему Рублев — русский Джотто.

Игорь Виттель

Специально для ЯРНОВОСТЕЙ